«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 04 декабря 2012
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Ты либо знаешь истину, либо нет. Размышлять о ней, философствовать о ней невозможно. Это абсолютно абсурдная и пустая затея. Все равно что слепому думать о свете — от этого он не прозреет. Будь он хоть гением или великим логиком, это все равно не поможет. Логика и гениальность здесь бесполезны: чтобы увидеть свет, нужно просто иметь глаза. О свете нельзя думать, его можно только видеть. Истину можно познать, но думать о ней нельзя.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
(Фрагменты из книги Ошо " ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОЧНИКУ")
Эго - это основная проблема, и до тех пор, пока вы её не решите, ничего не решено. Пока эго не исчезнет, высшее не может проникнуть в вас. Эго подобно закрытой двери. Гость стоит снаружи. Гость стучится, но дверь закрыта. И не только дверь закрыта, но эго продолжает интерпретировать. Оно говорит: нет никого снаружи, гость не пришел, никто не стучится - просто сильный ветер стучится в дверь. Эго продолжает интерпретировать изнутри, не рассматривая действительность. И дверь остаётся закрытой. Из-за интерпретаций возможность открыться становится меньше и меньше. И приходит момент, когда вы абсолютно закрыты в вашем собственном эго. Тогда вся чувствительность потеряна и вы не можете встретиться с существованием. Тогда вы мертвы. Эго становится вашей могилой. В этом и есть основная проблема. Если вы её решите, все решено. Тогда нет нужды искать Бога, нет нужды искать Истину. Если эго нет, неожиданно все найдено. Если эго нет, вы просто узнаете, что Истина всегда была вокруг вас. внутри и снаружи. Это было эго, которое не позволяло вам видеть это. Именно эго закрывало ваши глаза и ваше существо. Так что первая вещь, которую нужно понять - что такое эго.
Ребёнок рождается без какого-либо знания или осознания самого себя. Вначале он осознаёт не себя, а другого. Это естественно, поскольку глаза открыты наружу, руки дотрагиваются до других, уши слушают других, язык пробует пищу, нос ощущает запахи. Так что, когда ребёнок рождается, он рождается в этот мир, он открывает глаза, видит других. Сначала он осознаёт мать. Затем постепенно он осознает своё собственное тело. Но и тело тоже принадлежит миру. Он голоден – и он чувствует тело, его нужда удовлетворена – и он забывает тело. Это то, как ребёнок растёт. Сначала он осознаёт вас, других, и потом постепенно, по контрасту с вами он осознает себя. Эта осознанность -отражённая осознанность. Он не осознает кто он есть. Он просто осознает свою мать и то, что она думает о нём. Если она улыбается, если она говорит: "ты прекрасен", если она обнимает и целует его. ребёнок чувствует себя хорошо. Так рождается эго. Через оценку, любовь, заботу он чувствует, что он хорош, что он имеет какое-то значение. Центр рождён. Но этот центр - отражённый центр. Это не его реальное существо. Он не знает, кто он есть - он просто знает то, что другие думают о нём. Это и есть эго - отражение того, что другие думают о нём. Если никто не думает о нём, что он полезен, никто не ценит его, никто не улыбается ему, тогда тоже рождается эго - больное эго: печальное, отвергнутое, подобное ране. Чувствуя неполноценность, отсутствие достоинства - это также эго. Это также отражение.
В начале мать означает весь мир, затем другие присоединяются к матери, и мир начинает расти. И чем больше растёт мир, тем сложнее становится эго, потому что мнения многих других становятся отражением. Эго — это собирательный феномен, побочный продукт жизни с другими. Если ребенок живет абсолютно один, у него никогда не появится эго. Но и это не поможет. Он останется подобным животному. Это не означает, что он узнает свою собственную природу. Реальное может быть постигнуто только через фальшивое, так что эго необходимо. Человек должен пройти через него. Это дисциплина. Реальное можно познать только через иллюзорное. Вы не можете узнать истину прямо. Сначала вы должны узнать то, что не является истиной. Сначала вы должны встретиться с неистиной. Через это вы становитесь способны познать истину. Если вы распознаете фальшивое как фальшивое, Истина придёт к вам.
Эго необходимо, необходимо для социума, оно является продуктом социума. Социум вмещает все, что вокруг вас, всё, что не вы. Всё вокруг вас — это социум, и каждый в нём отражает вас. Вы идёте в школу, и учитель отражает, кто вы есть. Вы дружите с детьми, и они отражают, кто вы есть. Каждый добавляет к вашему эго, и каждый пытается модифицировать его так, чтобы вы не стали проблемой для социума.
Социум создаёт эго, потому что эго можно контролировать и манипулировать им. Истинным "Я" невозможно манипулировать и контролировать. Ребёнку нужен центр, он абсолютно не осознаёт свой истинный центр. Социум дает ему центр и постепенно-постепенно он начинает верить, что эго, данное ему социумом, и есть его центр. Эго всегда находится в поиске пищи, ему постоянно нужно внимание и оценка других.
Я слышал:
"Мулла Насреддин с женой идут домой с коктейпьной вечеринки, и мулла говорит:
- Дорогая, тебе кто-нибудь говорил как ты загадочна, удивительна и прекрасна.
Его жена почувствовала себя очень счастливой. Она ответила:
- Нет, мне никто никогда этого не говорил".
- Тогда откуда ты взяла эту идею?"
Вы берёте идею о том, кто вы есть, от других. Они формируют ваш центр. Этот центр фальшивый, потому что внутри вас есть ваш истинный центр. Вы рождены с ним, вы приходите с ним, никто не может его формировать. Так что у вас два центра. Один - это тот, с которым вы пришли, данный вам существованием. Это ваше истинное "Я". И другой центр, который создан социумом.
Эго - фальшивая вещь. Через эго социум контролирует вас, вы должны вести себя определённым образом, потому что только тогда социум оценит вас. Вы должны ходить определённым образом, смеяться определённым образом, следовать определённым манерам. Только тогда социум оценит вас. А если это не так, то ваше эго потрясено. И если оно потрясено, вы не знаете, где вы, кто вы. Другие дали вам идею. Эта идея есть эго.
Попытайтесь понять это настолько глубоко, насколько возможно, потому что эго должно быть отброшено. И пока вы не отбросите эго, вы не сможете достичь истинного центра.
И помните, будет период, интервал, когда эго будет сотрясено, когда вы не будете знать, кто вы есть, когда вы не будете знать, куда вы идёте, когда все границы будут таять. Вы будете сметены, будет хаос. Из-за этого хаоса придёт страх потерять эго. Но это должно быть так. Человек должен пройти через хаос прежде. чем придёт в свой истинный центр.
Если вы храбры, этот период будет маленьким. Если вы боитесь и падаете назад в эго и снова начинаете его организовывать, тогда это может быть очень долго - много жизней может пройти. Просветление всегда неожиданно. Нет ничего такого как постепенное просветление. Постепенность происходит только, если вы не осмеливаетесь - она исходит из вашего страха. Тогда вы делаете один шаг к центру и пугаетесь, возвращаетесь назад. Человек должен быть смелым, храбрым. Он должен сделать шаг в неизвестное. На момент все границы будут потеряны. На момент вы будете чувствовать себя так, словно случилось землетрясение. Но если вы храбры и не отступите назад в эго, то продолжите идти. Внутри вас - "спрятанный" центр, который вы несёте много-много жизней. Это ваша Душа, Атма, Истинное Я. Как только вы подошли к этому, всё меняется и устанавливается снова. Но теперь это не сделано социумом, теперь это становится космосом, а не хаосом. Новый порядок возникает, но это уже не порядок, навязанный вам, - это порядок самого Существования. Это то, что Будда называет Дхарма, Лао Цзы - Дао, Гераклит - Логос. Это не сделано человеком, это порядок самого Существования. Теперь всё неожиданно становится снова прекрасным, и первый раз истинно прекрасным. Разница подобна разнице между пластиковым цветком и естественным. Эго - пластиковый цветок. мёртвый, в нём нет жизни. У вас есть цветущий, живой центр внутри. Именно поэтому индуисты называют его Лотосом — это цветение. Они называют его тысячелепестковым лотосом. Тысяче означает бесконечность. Он продолжает расцветать, никогда не останавливаясь и никогда не умирая. Возвращаясь к нему, вы возвращаетесь к Источнику.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
(Фрагменты из книги Ошо " ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОЧНИКУ")
Эго - это основная проблема, и до тех пор, пока вы её не решите, ничего не решено. Пока эго не исчезнет, высшее не может проникнуть в вас. Эго подобно закрытой двери. Гость стоит снаружи. Гость стучится, но дверь закрыта. И не только дверь закрыта, но эго продолжает интерпретировать. Оно говорит: нет никого снаружи, гость не пришел, никто не стучится - просто сильный ветер стучится в дверь. Эго продолжает интерпретировать изнутри, не рассматривая действительность. И дверь остаётся закрытой. Из-за интерпретаций возможность открыться становится меньше и меньше. И приходит момент, когда вы абсолютно закрыты в вашем собственном эго. Тогда вся чувствительность потеряна и вы не можете встретиться с существованием. Тогда вы мертвы. Эго становится вашей могилой. В этом и есть основная проблема. Если вы её решите, все решено. Тогда нет нужды искать Бога, нет нужды искать Истину. Если эго нет, неожиданно все найдено. Если эго нет, вы просто узнаете, что Истина всегда была вокруг вас. внутри и снаружи. Это было эго, которое не позволяло вам видеть это. Именно эго закрывало ваши глаза и ваше существо. Так что первая вещь, которую нужно понять - что такое эго.
Ребёнок рождается без какого-либо знания или осознания самого себя. Вначале он осознаёт не себя, а другого. Это естественно, поскольку глаза открыты наружу, руки дотрагиваются до других, уши слушают других, язык пробует пищу, нос ощущает запахи. Так что, когда ребёнок рождается, он рождается в этот мир, он открывает глаза, видит других. Сначала он осознаёт мать. Затем постепенно он осознает своё собственное тело. Но и тело тоже принадлежит миру. Он голоден – и он чувствует тело, его нужда удовлетворена – и он забывает тело. Это то, как ребёнок растёт. Сначала он осознаёт вас, других, и потом постепенно, по контрасту с вами он осознает себя. Эта осознанность -отражённая осознанность. Он не осознает кто он есть. Он просто осознает свою мать и то, что она думает о нём. Если она улыбается, если она говорит: "ты прекрасен", если она обнимает и целует его. ребёнок чувствует себя хорошо. Так рождается эго. Через оценку, любовь, заботу он чувствует, что он хорош, что он имеет какое-то значение. Центр рождён. Но этот центр - отражённый центр. Это не его реальное существо. Он не знает, кто он есть - он просто знает то, что другие думают о нём. Это и есть эго - отражение того, что другие думают о нём. Если никто не думает о нём, что он полезен, никто не ценит его, никто не улыбается ему, тогда тоже рождается эго - больное эго: печальное, отвергнутое, подобное ране. Чувствуя неполноценность, отсутствие достоинства - это также эго. Это также отражение.
В начале мать означает весь мир, затем другие присоединяются к матери, и мир начинает расти. И чем больше растёт мир, тем сложнее становится эго, потому что мнения многих других становятся отражением. Эго — это собирательный феномен, побочный продукт жизни с другими. Если ребенок живет абсолютно один, у него никогда не появится эго. Но и это не поможет. Он останется подобным животному. Это не означает, что он узнает свою собственную природу. Реальное может быть постигнуто только через фальшивое, так что эго необходимо. Человек должен пройти через него. Это дисциплина. Реальное можно познать только через иллюзорное. Вы не можете узнать истину прямо. Сначала вы должны узнать то, что не является истиной. Сначала вы должны встретиться с неистиной. Через это вы становитесь способны познать истину. Если вы распознаете фальшивое как фальшивое, Истина придёт к вам.
Эго необходимо, необходимо для социума, оно является продуктом социума. Социум вмещает все, что вокруг вас, всё, что не вы. Всё вокруг вас — это социум, и каждый в нём отражает вас. Вы идёте в школу, и учитель отражает, кто вы есть. Вы дружите с детьми, и они отражают, кто вы есть. Каждый добавляет к вашему эго, и каждый пытается модифицировать его так, чтобы вы не стали проблемой для социума.
Социум создаёт эго, потому что эго можно контролировать и манипулировать им. Истинным "Я" невозможно манипулировать и контролировать. Ребёнку нужен центр, он абсолютно не осознаёт свой истинный центр. Социум дает ему центр и постепенно-постепенно он начинает верить, что эго, данное ему социумом, и есть его центр. Эго всегда находится в поиске пищи, ему постоянно нужно внимание и оценка других.
Я слышал:
"Мулла Насреддин с женой идут домой с коктейпьной вечеринки, и мулла говорит:
- Дорогая, тебе кто-нибудь говорил как ты загадочна, удивительна и прекрасна.
Его жена почувствовала себя очень счастливой. Она ответила:
- Нет, мне никто никогда этого не говорил".
- Тогда откуда ты взяла эту идею?"
Вы берёте идею о том, кто вы есть, от других. Они формируют ваш центр. Этот центр фальшивый, потому что внутри вас есть ваш истинный центр. Вы рождены с ним, вы приходите с ним, никто не может его формировать. Так что у вас два центра. Один - это тот, с которым вы пришли, данный вам существованием. Это ваше истинное "Я". И другой центр, который создан социумом.
Эго - фальшивая вещь. Через эго социум контролирует вас, вы должны вести себя определённым образом, потому что только тогда социум оценит вас. Вы должны ходить определённым образом, смеяться определённым образом, следовать определённым манерам. Только тогда социум оценит вас. А если это не так, то ваше эго потрясено. И если оно потрясено, вы не знаете, где вы, кто вы. Другие дали вам идею. Эта идея есть эго.
Попытайтесь понять это настолько глубоко, насколько возможно, потому что эго должно быть отброшено. И пока вы не отбросите эго, вы не сможете достичь истинного центра.
И помните, будет период, интервал, когда эго будет сотрясено, когда вы не будете знать, кто вы есть, когда вы не будете знать, куда вы идёте, когда все границы будут таять. Вы будете сметены, будет хаос. Из-за этого хаоса придёт страх потерять эго. Но это должно быть так. Человек должен пройти через хаос прежде. чем придёт в свой истинный центр.
Если вы храбры, этот период будет маленьким. Если вы боитесь и падаете назад в эго и снова начинаете его организовывать, тогда это может быть очень долго - много жизней может пройти. Просветление всегда неожиданно. Нет ничего такого как постепенное просветление. Постепенность происходит только, если вы не осмеливаетесь - она исходит из вашего страха. Тогда вы делаете один шаг к центру и пугаетесь, возвращаетесь назад. Человек должен быть смелым, храбрым. Он должен сделать шаг в неизвестное. На момент все границы будут потеряны. На момент вы будете чувствовать себя так, словно случилось землетрясение. Но если вы храбры и не отступите назад в эго, то продолжите идти. Внутри вас - "спрятанный" центр, который вы несёте много-много жизней. Это ваша Душа, Атма, Истинное Я. Как только вы подошли к этому, всё меняется и устанавливается снова. Но теперь это не сделано социумом, теперь это становится космосом, а не хаосом. Новый порядок возникает, но это уже не порядок, навязанный вам, - это порядок самого Существования. Это то, что Будда называет Дхарма, Лао Цзы - Дао, Гераклит - Логос. Это не сделано человеком, это порядок самого Существования. Теперь всё неожиданно становится снова прекрасным, и первый раз истинно прекрасным. Разница подобна разнице между пластиковым цветком и естественным. Эго - пластиковый цветок. мёртвый, в нём нет жизни. У вас есть цветущий, живой центр внутри. Именно поэтому индуисты называют его Лотосом — это цветение. Они называют его тысячелепестковым лотосом. Тысяче означает бесконечность. Он продолжает расцветать, никогда не останавливаясь и никогда не умирая. Возвращаясь к нему, вы возвращаетесь к Источнику.
понедельник, 19 ноября 2012
02:11
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 07 ноября 2012
18:18
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
17:53
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
02:54
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
02:04
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
01:36
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 06 ноября 2012
02:09
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 05 ноября 2012
02:12
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 16 сентября 2012
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Вы когда-нибудь задумывались, что означают различные рисунки, которые мы не задумываясь вырисовываем на бумаге?
Парад цифр
Любителей порисовать циферки заботят исключительно материальные ценности. Первый вариант — вы прикидываете, где и как можно заработать. Второй — думаете, как рассчитаться с долгами.
Пусть всегда будет солнце
Страницы записной книжки украшает солнце или гирлянды? Парадоксально, но ваше настроение отнюдь не такое радужное, как эти рисунки. Вам не хватает тепла, заботы и внимания. Вы мечтаете о дружбе и нежности. Хотите совет? Постарайтесь в ближайшее время чаще находиться среди людей. Позвоните друзьям, сходите с ними в кино или на прогулку, посидите в кафе. Тогда и солнышко появится не только на бумаге, но и в вашей душе.
Ох, уж эти фигуры
Квадраты, ромбы, треугольники выдают четкие цели и твердые убеждения. Такие фигуры обычно рисуют люди, которые привыкли открыто выражать свою точку зрения. Они стараются не пасовать перед противником, имеют практический склад ума, хорошо развитое логическое мышление и способны занимать руководящую должность. Причем симметричные формы означают приверженность к аккуратности и порядку, расчетливость и умение все планировать. В то же время если углы фигур прорисованы слишком остро — это явная склонность к агрессии. Ваша проблема — излишняя сосредоточенность, которая не позволяет нормально расслабиться.
Крестики без ноликов
Кресты выражают чувство вины. Возможно, вы кого-то обидели или не выполнили обещание или вам кажется, что окружающие вас упрекают за что-то. Поскорее обсудите все, что вас тяготит, или попросите прощения, сразу станет легче. Кстати, на вашем рисунке могут быть не просто обычные кресты, а, например, украшения или узоры, содержащие в себе крестообразные элементы. Как правило, такой вид им придают женщины.
Спирали, круги, волнистые линии
Чужие проблемы не слишком вас заботят или вообще не интересуют. Вы очень скрытный и замкнутый человек, не любите, когда другие лезут в ваши дела. Возможно, вы переживаете легкий кризис. Сейчас вы — сплошной оголенный провод. Постарайтесь держать себя в руках, иначе можете вспылить и оскорбить собеседника.
Гори-гори, моя звезда…
Звезда — показатель оптимистичной натуры. Столкнувшись с проблемой, такой человек старается не опускать руки и пытается быстрее справиться с трудностями. Кроме того, подобный рисунок демонстрирует желание “чертежника” обратить на себя внимание.
Во поле береза стояла…
Тонкие деревья с голыми ветвями рисуют потерянные и расстроенные люди. А вот ветвистая крона и толстый ствол показывают, что вы энергичны, жизнерадостны и в данный момент вас ничто не беспокоит.
Сердечко к сердечку
Вы переполнены чувствами. Хочется расцеловать весь мир. Но вы постоянно сдерживаете свои эмоции и со стороны кажетесь строгим и неприступным. Причем чем крупнее рисунок, тем больше разница между вашим истинным лицом и привычной маской. Хватит контролировать себя, станьте более открытым и раскованным.
Домик для пчел
“Пчелиные соты” говорят о стремлении к упорядоченной и размеренной жизни, спокойствию, гармонии с собой и окружающим миром. Кроме того, такой рисунок может означать желание создать семью, в котором зачастую человек не хочет признаваться даже саму себе.
Цветик-семицветик
Цветы и листья говорят о добром характере. Такие люди отзывчивы и любят помогать другим. Они также чувствительны и эмоциональны. Если человек рисует растения в вазе, значит, ему постоянно требуется энергетическая подпитка.
Шах или мат
Вы оказались в неприятном или затруднительном положении, поэтому рисуете шахматную доску. И хотите решить все проблемы, выработав свою тактику и стратегию, как это делают шахматисты. Между тем, если подобное изображение в вашей записной книжке — частый гость, то не исключено, что вы страдаете от скрытых комплексов.
Парад цифр
Любителей порисовать циферки заботят исключительно материальные ценности. Первый вариант — вы прикидываете, где и как можно заработать. Второй — думаете, как рассчитаться с долгами.
Пусть всегда будет солнце
Страницы записной книжки украшает солнце или гирлянды? Парадоксально, но ваше настроение отнюдь не такое радужное, как эти рисунки. Вам не хватает тепла, заботы и внимания. Вы мечтаете о дружбе и нежности. Хотите совет? Постарайтесь в ближайшее время чаще находиться среди людей. Позвоните друзьям, сходите с ними в кино или на прогулку, посидите в кафе. Тогда и солнышко появится не только на бумаге, но и в вашей душе.
Ох, уж эти фигуры
Квадраты, ромбы, треугольники выдают четкие цели и твердые убеждения. Такие фигуры обычно рисуют люди, которые привыкли открыто выражать свою точку зрения. Они стараются не пасовать перед противником, имеют практический склад ума, хорошо развитое логическое мышление и способны занимать руководящую должность. Причем симметричные формы означают приверженность к аккуратности и порядку, расчетливость и умение все планировать. В то же время если углы фигур прорисованы слишком остро — это явная склонность к агрессии. Ваша проблема — излишняя сосредоточенность, которая не позволяет нормально расслабиться.
Крестики без ноликов
Кресты выражают чувство вины. Возможно, вы кого-то обидели или не выполнили обещание или вам кажется, что окружающие вас упрекают за что-то. Поскорее обсудите все, что вас тяготит, или попросите прощения, сразу станет легче. Кстати, на вашем рисунке могут быть не просто обычные кресты, а, например, украшения или узоры, содержащие в себе крестообразные элементы. Как правило, такой вид им придают женщины.
Спирали, круги, волнистые линии
Чужие проблемы не слишком вас заботят или вообще не интересуют. Вы очень скрытный и замкнутый человек, не любите, когда другие лезут в ваши дела. Возможно, вы переживаете легкий кризис. Сейчас вы — сплошной оголенный провод. Постарайтесь держать себя в руках, иначе можете вспылить и оскорбить собеседника.
Гори-гори, моя звезда…
Звезда — показатель оптимистичной натуры. Столкнувшись с проблемой, такой человек старается не опускать руки и пытается быстрее справиться с трудностями. Кроме того, подобный рисунок демонстрирует желание “чертежника” обратить на себя внимание.
Во поле береза стояла…
Тонкие деревья с голыми ветвями рисуют потерянные и расстроенные люди. А вот ветвистая крона и толстый ствол показывают, что вы энергичны, жизнерадостны и в данный момент вас ничто не беспокоит.
Сердечко к сердечку
Вы переполнены чувствами. Хочется расцеловать весь мир. Но вы постоянно сдерживаете свои эмоции и со стороны кажетесь строгим и неприступным. Причем чем крупнее рисунок, тем больше разница между вашим истинным лицом и привычной маской. Хватит контролировать себя, станьте более открытым и раскованным.
Домик для пчел
“Пчелиные соты” говорят о стремлении к упорядоченной и размеренной жизни, спокойствию, гармонии с собой и окружающим миром. Кроме того, такой рисунок может означать желание создать семью, в котором зачастую человек не хочет признаваться даже саму себе.
Цветик-семицветик
Цветы и листья говорят о добром характере. Такие люди отзывчивы и любят помогать другим. Они также чувствительны и эмоциональны. Если человек рисует растения в вазе, значит, ему постоянно требуется энергетическая подпитка.
Шах или мат
Вы оказались в неприятном или затруднительном положении, поэтому рисуете шахматную доску. И хотите решить все проблемы, выработав свою тактику и стратегию, как это делают шахматисты. Между тем, если подобное изображение в вашей записной книжке — частый гость, то не исключено, что вы страдаете от скрытых комплексов.
воскресенье, 12 августа 2012
23:44
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 11 августа 2012
21:53
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 28 июля 2012
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
ПРИТЧА О НЕПРИЯТИИ СЕБЯ и об обесценивании себя в угоду каждому встречному.
Однажды к Мастеру пришёл молодой человек и сказал:
- Я пришёл к тебе, потому что чувствую себя таким жалким и никчёмным, что мне не хочется жить. Все вокруг твердят, что я неудачник, растяпа и идиот. Прошу тебя, Мастер, помоги мне!
Мастер, мельком взглянув на юношу, торопливо ответил:
- Извини, но я сейчас очень занят и никак не могу тебе помочь. Мне нужно срочно уладить одно очень важное дело, – и, немного подумав, добавил: – Но если ты согласишься помочь мне в моём деле, то я с удовольствием помогу тебе в твоём.
- С… с удовольствием, Мастер, – пробормотал тот, с горечью отметив, что его в очередной раз отодвигают на второй план.
- Хорошо, – сказал Мастер и снял со своего левого мизинца небольшое кольцо с красивым камнем. – Возьми коня и скачи на рыночную площадь! Мне нужно срочно продать это кольцо, чтобы отдать долг. Постарайся взять за него побольше и ни в коем случае не соглашайся на цену ниже золотой монеты! Скачи же и возвращайся как можно скорее!
Юноша взял кольцо и ускакал. Приехав на рыночную площадь, он стал предлагать кольцо торговцам, и те поначалу с интересом разглядывали его товар. Но стоило им услышать о золотой монете, как они тут же теряли к кольцу всякий интерес. Одни открыто смеялись ему в лицо, другие просто отворачивались, и лишь один пожилой торговец любезно объяснил ему, что золотая монета – это слишком высокая цена за такое кольцо и что за него могут дать разве что медную монету, ну в крайнем случае серебряную.
Услышав слова старика, молодой человек очень расстроился, ведь он помнил наказ Мастера ни в коем случае не опускать цену ниже золотой монеты. Обойдя весь рынок и предложив кольцо доброй сотне людей, юноша вновь оседлал коня и вернулся обратно. Сильно удручённый неудачей, он вошёл к Мастеру.
- Мастер, я не смог выполнить твоего поручения, – с грустью сказал он. – В лучшем случае я мог бы выручить за кольцо пару серебряных монет, но ведь ты не велел соглашаться меньше, чем на золотую! А столько это кольцо не стоит.
- Ты только что произнёс очень важные слова, сынок! – отозвался Мастер. – Прежде, чем пытаться продать кольцо, неплохо было бы установить его истинную ценность! Ну а кто может сделать это лучше, чем ювелир? Скачи-ка к ювелиру да спроси у него, сколько он предложит нам за кольцо. Только что бы он тебе ни ответил, не продавай кольцо, а возвращайся ко мне.
Юноша снова вскочил на коня и отправился к ювелиру.
Ювелир долго рассматривал кольцо через лупу, потом взвесил его на маленьких весах и, наконец, обратился к юноше:
- Передай Мастеру, что сейчас я не могу дать ему больше пятидесяти восьми золотых монет. Но если он даст мне время, я куплю кольцо за семьдесят, учитывая срочность сделки.
- Семьдесят монет?! – юноша радостно засмеялся, поблагодарил ювелира и во весь опор помчался назад.
- Садись сюда, – сказал Мастер, выслушав оживлённый рассказ молодого человека.
И знай, сынок, что ты и есть это самое кольцо. Драгоценное и неповторимое!
И оценить тебя может только истинный эксперт. Так зачем же ты ходишь по базару, ожидая, что это сделает первый встречный?
Однажды к Мастеру пришёл молодой человек и сказал:
- Я пришёл к тебе, потому что чувствую себя таким жалким и никчёмным, что мне не хочется жить. Все вокруг твердят, что я неудачник, растяпа и идиот. Прошу тебя, Мастер, помоги мне!
Мастер, мельком взглянув на юношу, торопливо ответил:
- Извини, но я сейчас очень занят и никак не могу тебе помочь. Мне нужно срочно уладить одно очень важное дело, – и, немного подумав, добавил: – Но если ты согласишься помочь мне в моём деле, то я с удовольствием помогу тебе в твоём.
- С… с удовольствием, Мастер, – пробормотал тот, с горечью отметив, что его в очередной раз отодвигают на второй план.
- Хорошо, – сказал Мастер и снял со своего левого мизинца небольшое кольцо с красивым камнем. – Возьми коня и скачи на рыночную площадь! Мне нужно срочно продать это кольцо, чтобы отдать долг. Постарайся взять за него побольше и ни в коем случае не соглашайся на цену ниже золотой монеты! Скачи же и возвращайся как можно скорее!
Юноша взял кольцо и ускакал. Приехав на рыночную площадь, он стал предлагать кольцо торговцам, и те поначалу с интересом разглядывали его товар. Но стоило им услышать о золотой монете, как они тут же теряли к кольцу всякий интерес. Одни открыто смеялись ему в лицо, другие просто отворачивались, и лишь один пожилой торговец любезно объяснил ему, что золотая монета – это слишком высокая цена за такое кольцо и что за него могут дать разве что медную монету, ну в крайнем случае серебряную.
Услышав слова старика, молодой человек очень расстроился, ведь он помнил наказ Мастера ни в коем случае не опускать цену ниже золотой монеты. Обойдя весь рынок и предложив кольцо доброй сотне людей, юноша вновь оседлал коня и вернулся обратно. Сильно удручённый неудачей, он вошёл к Мастеру.
- Мастер, я не смог выполнить твоего поручения, – с грустью сказал он. – В лучшем случае я мог бы выручить за кольцо пару серебряных монет, но ведь ты не велел соглашаться меньше, чем на золотую! А столько это кольцо не стоит.
- Ты только что произнёс очень важные слова, сынок! – отозвался Мастер. – Прежде, чем пытаться продать кольцо, неплохо было бы установить его истинную ценность! Ну а кто может сделать это лучше, чем ювелир? Скачи-ка к ювелиру да спроси у него, сколько он предложит нам за кольцо. Только что бы он тебе ни ответил, не продавай кольцо, а возвращайся ко мне.
Юноша снова вскочил на коня и отправился к ювелиру.
Ювелир долго рассматривал кольцо через лупу, потом взвесил его на маленьких весах и, наконец, обратился к юноше:
- Передай Мастеру, что сейчас я не могу дать ему больше пятидесяти восьми золотых монет. Но если он даст мне время, я куплю кольцо за семьдесят, учитывая срочность сделки.
- Семьдесят монет?! – юноша радостно засмеялся, поблагодарил ювелира и во весь опор помчался назад.
- Садись сюда, – сказал Мастер, выслушав оживлённый рассказ молодого человека.
И знай, сынок, что ты и есть это самое кольцо. Драгоценное и неповторимое!
И оценить тебя может только истинный эксперт. Так зачем же ты ходишь по базару, ожидая, что это сделает первый встречный?
суббота, 16 июня 2012
23:58
Доступ к записи ограничен
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 20 мая 2012
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
"Будда говорил: "Если есть сочувствие без осознания, оно опасно". Именно это мы видим в людях, "творящих добро". Они сострадают без понимания. Они творят добро вокруг себя, не сотворив добра для самих себя. Помогают другим, а им самим нужна помощь. Они больны сами, но исцеляют других. Это невозможно. Врач, исцелися сам!
Будда предупреждал: "Если обладаешь сочувствием, но нет у тебя ясного понимания вещей, твое сочувствие причинит вред". Творцы добрых дел - самые зловредные люди в мире. Они не ведают, что творят, но постоянно что-то делают, пытаясь помочь людям.
Пришел ко мне однажды человек... он всю жизнь свою - лет сорок, пятьдесят - посвятил благому делу, сейчас ему семьдесят. В двадцать лет этот человек испытал на себе сильное влияние Махатмы Ганди и начал творить добро. Ганди сотворил огромное количество творцов добрых дел в Индии; Индия до сих пор страдает от их деятельности. От них трудно будет избавиться. Так вот, тот человек, под влиянием Махатмы Ганди, отправился в Баштар, где племя туземцев вело примитивный образ жизни. Он начал просвещать невежественных людей племени. Сорок, пятьдесят лет упорных трудов. Он открывал школы - начальные, средние, и вот он собрался открывать колледж.
Он пришел ко мне. Ему нужна была моя поддержка. Я сказал ему так: "ответь мне только на один вопрос - пятьдесят лет ты был с ними, можешь ли ты точно сказать, что образование принесло пользу, что эти люди стали лучше, чем тогда, когда они были необразованными? Ты можешь с уверенностью утверждать, что твои долгие труды сделали из них хороших людей, лучших, чем прежние?"
Он был озадачен. Он даже слегка вспотел от волнения. Он ответил мне: "Я никогда об этом не думал, но, возможно, в этом что-то есть. Нет, они не стали лучше. Скорее образование сделало их хитрыми. Они стали такими же, как и все. Пятьдесят лет тому назад, когда я приехал к ним, это был замечательный народ. Необразованный, но с чувством собственного достоинства. Пятьдесят лет тому назад среди людей племени не было ни одного случая убийства. Если когда-то это и случалось, то убийца сам шел в суд с повинной. Не было воровства. Если кто-нибудь и совершал кражу, то приходил к вождю племени и признавался - я украл, потому что был голоден; накажите меня. В тех деревнях и замков на дверях не было пятьдесят лет назад. Они жили тихой, мирной жизнью".
И я спросил его: "Если образование, что ты принес им, не помогло им, подумай как следует. Ты начал творить добро, не ведая, что творишь. Ты просто решил, что образование - это хорошо".
Д.Г.Лоуренс сказал как-то, что если род человеческий хочет спастись, все университеты нужно закрыть лет на сто, полностью закрыть. Сто лет никого ничему не учить - ни в школах, ни в колледжах, ни в университетах, все закрыть, чтобы был разрыв в сто лет. И это единственный способ спасти человека, так как образование научило людей быть хитроумными - хитроумными, чтобы эксплуатировать еще больше, хитроумными, чтобы использовать людей в своих интересах еще больше, хитроумными, чтобы быть аморальными".
____________________
(С) Ошо.
Будда предупреждал: "Если обладаешь сочувствием, но нет у тебя ясного понимания вещей, твое сочувствие причинит вред". Творцы добрых дел - самые зловредные люди в мире. Они не ведают, что творят, но постоянно что-то делают, пытаясь помочь людям.
Пришел ко мне однажды человек... он всю жизнь свою - лет сорок, пятьдесят - посвятил благому делу, сейчас ему семьдесят. В двадцать лет этот человек испытал на себе сильное влияние Махатмы Ганди и начал творить добро. Ганди сотворил огромное количество творцов добрых дел в Индии; Индия до сих пор страдает от их деятельности. От них трудно будет избавиться. Так вот, тот человек, под влиянием Махатмы Ганди, отправился в Баштар, где племя туземцев вело примитивный образ жизни. Он начал просвещать невежественных людей племени. Сорок, пятьдесят лет упорных трудов. Он открывал школы - начальные, средние, и вот он собрался открывать колледж.
Он пришел ко мне. Ему нужна была моя поддержка. Я сказал ему так: "ответь мне только на один вопрос - пятьдесят лет ты был с ними, можешь ли ты точно сказать, что образование принесло пользу, что эти люди стали лучше, чем тогда, когда они были необразованными? Ты можешь с уверенностью утверждать, что твои долгие труды сделали из них хороших людей, лучших, чем прежние?"
Он был озадачен. Он даже слегка вспотел от волнения. Он ответил мне: "Я никогда об этом не думал, но, возможно, в этом что-то есть. Нет, они не стали лучше. Скорее образование сделало их хитрыми. Они стали такими же, как и все. Пятьдесят лет тому назад, когда я приехал к ним, это был замечательный народ. Необразованный, но с чувством собственного достоинства. Пятьдесят лет тому назад среди людей племени не было ни одного случая убийства. Если когда-то это и случалось, то убийца сам шел в суд с повинной. Не было воровства. Если кто-нибудь и совершал кражу, то приходил к вождю племени и признавался - я украл, потому что был голоден; накажите меня. В тех деревнях и замков на дверях не было пятьдесят лет назад. Они жили тихой, мирной жизнью".
И я спросил его: "Если образование, что ты принес им, не помогло им, подумай как следует. Ты начал творить добро, не ведая, что творишь. Ты просто решил, что образование - это хорошо".
Д.Г.Лоуренс сказал как-то, что если род человеческий хочет спастись, все университеты нужно закрыть лет на сто, полностью закрыть. Сто лет никого ничему не учить - ни в школах, ни в колледжах, ни в университетах, все закрыть, чтобы был разрыв в сто лет. И это единственный способ спасти человека, так как образование научило людей быть хитроумными - хитроумными, чтобы эксплуатировать еще больше, хитроумными, чтобы использовать людей в своих интересах еще больше, хитроумными, чтобы быть аморальными".
____________________
(С) Ошо.
пятница, 13 апреля 2012
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
[Цитата!]
* * * * * * * * * * * * * * * *
« Однажды я собственными ушами слышал следующий разговор:
- Дайте срок! - говорил некто, - вот там-то (имярек) должны произойти на днях серьезные замешательства - без нас дело не обойдется!
- Шагу без нас не сделают! - ораторствовал другой, - только зевать в этом деле не следует, не то как раз перебьют дорогу!
Я полюбопытствовал взглянуть: мимо меня проходили не люди, а нечто вроде горилл, способных раздробить зубами дуло ружья. У каждого из них, наверное, восприемницей была управа благочиния, - не та, которая имеет местопребывание на Садовой улице, а та, которая издревле подстерегает рождение охочего русского человека и тотчас же принимает его в свои недра, чтоб не выпустить оттуда никогда.
В другой раз я слышал другой разговор:
- Слышали? нигилисты-то!.. ведь это, батюшка, клад!
- Клад-то клад; только зевать в этом деле не нужно, а следует раз-раз-раз... вашему превосходительству имею честь явиться!
Я взглянул: передо мною были те же гориллы.
В третий раз:
- Взял и ухватил! Потому, сударь, что в этом деле главное - ухватить! Даже ума не требуется! Кому следует вручил, с кого следует получил! Ухватил - и баста!
- Ухватить-то ухватил; только зевать тоже не следует, потому что нашего брата нонче ой-ой как расплодилось!
Опять гориллы...
Чего хотели эти человекообразные? чему они радовались? С чем, с какими орудиями они приступали к действию? Вот эти-то вопросы и следует предлагать себе всякий раз, когда присутствуешь при подобного рода рассуждениях и разговорах. Если этих вопросов не будет, вся соль рассуждений утратится, а вместе с тем утратится и смысл общего течения жизни. Очень часто мы проходим, слышим, смотрим, и нимало не вдумываемся в то, мимо чего проходим, что слышим, на что смотрим. В большей части случаев конкретность поражает наши чувства скорее машинально, нежели сознательно, и вследствие этого явления, по малой мере сомнительные, кажутся обыкновенными, чуть не доблестными. Обнажим их от покровов обыденности, дадим место сомнениям, поставим в упор вопрос: кто вы такие? откуда? - и мы можем заранее сказать себе, что наше сердце замрет от ужаса при виде праха, который поднимется от одного сознательного прикосновения к ним...
Вопрошать всегда следует, хотя бы проходящее перед нашими глазами явление представлялось обыденным или даже совсем посторонним. Говорят, что излишние вопросы прибавляют излишнюю горечь в жизни, что отсутствие вопросов предохраняет от состояния бессменного страха, в котором очутился бы человек, если б он всегда видел вещи в их действительном, беспокровном виде. Это правда; но правда и то, что ведь вслед за страхом сама собою приходит и охота освободиться от него, а это уже выигрыш несомненный. Поэтому следует раз навсегда сказать себе, что в мире общественных отношений нет ничего обыденного, а тем менее постороннего. Все нас касается, касается не косвенно, а прямо, и только тогда мы успеем покорить свои страхи, когда уловим интимный тон жизни или, иначе, когда мы вполне усвоим себе обычай вопрошать все без изъятия явления, которые она производит.
Чего хотели упомянутые выше люди? - этот вопрос разрешается одним словом:
Жрать!!
Жрать что бы то ни было, ценою чего бы то ни было!
Жгучая мысль об еде не дает покоя безазбучным; она день и ночь грызет их существование. Как добыть еду? - в этом весь вопрос. К счастию, есть штука, называемая безазбучным просвещением, которая ничего не требует, кроме цепких рук и хорошо развитых инстинктов плотоядности, - вот в эту-то штуку они и вгрызаются всею силою своих здоровых зубов...
Отрицать чье бы то ни было право на еду невозможно. Но нужно сознаться, что иногда это право разрастается до таких размеров, за которыми уже следует опасность. Дело в том, что безазбучный ташкентец требует еды не только некупленной, но и беспрерывно возобновляющейся; он никогда не довольствуется одним куском, но, проглатывая этот кусок, уже усматривает другой. Чем больше он ест, тем больше он голоден, и это объясняется тем естественнее, что он даже утратил привычку утолять свой голод порядочным образом. Он не ест, а закусывает, хватая урывками, на лету; вот почему беспрерывное его закусыванье не бросается в глаза. Еда падает словно в пропасть. Закусывая и перехватывая, ташкентец неприметно истребляет целые массы всякого рода туш, и, к удивлению, это нимало не утучняет его. В том-то и заключается ужас, который возбуждает этот человек, что он никогда не скажет: я сыт!
Если нам не кажутся странными некоторые радости, если мы не останавливаемся в оцепенении перед некоторыми надеждами, то это потому только, что мы не даем себе труда анализировать их внутреннее содержание. А между тем в этих случаях чье-то счастие всегда основано на чьем-то несчастии, чья-то надежда всегда равносильна чьему-то отчаянью. Сомнение здесь тем более непростительно, что достаточно самого поверхностного обзора подобных личностей, чтобы почувствовать себя неспокойно. Одни идут медленно, глядят угрюмо и строго, шевелят челюстями, скрипят зубами, как будто говорят: дай срок! перекушу я тебе когда-нибудь горло! Другие виляют, поражают своею юркостью и самым наивным образом изыскивают способы снять с вас сюртук, а в случае надобности и лишить вас мимоходом жизни. Смотрите внимательнее - и, наверное, вы сделаете такие открытия, которые непременно принесут пользу. От вас не ускользнут ни судорожные подергиванья рук, ни блудящие огоньки, которыми, по временам, искрятся мутные глаза, ни мгновенные перекаты голоса; одним словом, ничего из того, что вы до сей минуты считали мелочью. Этого достаточно будет, чтоб обогатить ваш ум познаниями и раскрыть сущность явления, дотоле загадочного. Вы приучитесь наблюдать за собою, вы не дадите подкупить себя простодушною обыденностью. В вашу душу проникнет страх, но повторяю: это здоровый страх, потому что он приводит за собой решимость во что бы ни стало освободиться от него.
Нет ничего опаснее обыденности, именно потому, что она примелькивается нашему взору. Мотается перед нами дрянной человечишко, и мы не спрашиваем даже себя: кого-то он оборвал? Кого-то заживо освежевал? Кого-то проглотил? Мы ждем, чтоб нам объявили об этом с церемонией, то есть чтоб тут был и приговор суда, и эшафот, и заплечный мастер. Только тогда, на месте казни, всматриваясь в эту несытую фигуру, мы говорим себе: "Каков! а я еще вчера видел, как он шнырил по улицам!" Но даже и это не всегда вразумляет нас, ибо, сказавши себе такое назидание, мы тут же опять вступаем на торную дорогу, опять завязываем себе глаза, и не расстаемся с нашей повязкой до тех пор, покуда новая церемония с эшафотом и заплечным мастером насильно не сорвет ее.
Понять известное явление значит уже обобщить его, значит осуществить его для себя не в одной какой-нибудь частности, а в целом ряде таковых, хотя бы они, на поверхностный взгляд, имели между собой мало общего. Понять же явление вредное, порочное - значит наполовину предостеречь себя от него. Вот почему я прошу читателя убедиться, что название "ташкентцы" отнюдь не следует принимать в буквальном смысле. О! если б все ташкентцы нашли себе убежище в Ташкенте! Мы могли бы сказать тогда: "Ташкент есть страна, населенная вышедшими из России, за ненадобностью, ташкентцами". Но теперь - разве мы можем по совести утверждать это? разве мы можем указать наверное, где начинаются границы нашего Ташкента и где они кончаются? не живут ли господа ташкентцы посреди нас? не рыскают ли стадами по весям и градам нашим?
И ведь никто-то, никто не признает их за ташкентцев, а все видят лишь добродушных малых, которым до смерти хочется есть...
Ташкент, как термин географический, есть страна, лежащая на юго-восток от Оренбургской губернии. Это классическая страна баранов, которые замечательны тем, что к стрижке ласковы и после оголения вновь обрастают с изумительной быстротой. Кто будет их стричь - к этому вопросу они, повидимому, равнодушны, ибо знают, что стрижка есть, нечто неизбежное в их жизни. Как только они завидят, что вдали грядет человек стригущий и бреющий, то подгибают под себя ноги и ждут...
Как термин отвлеченный, Ташкент есть страна, лежащая всюду, где бьют по зубам и где имеет право гражданственности предание о Макаре, телят не гоняющем. Если вы находитесь в городе, о котором в статистических таблицах сказано: жителей столько-то, приходских церквей столько-то, училищ нет, библиотек нет, богоугодных заведений нет, острог один и т. д., - вы можете сказать без ошибки, что находитесь в самом сердце Ташкента. Наверное, вы найдете тут и просветителей и просвещаемых, услышите крики: "ай! ай!", свидетельствующие о том, что корни учения горьки, а плоды его сладки, и усмотрите того классического, в поте лица снискивающего свою лебеду, человека, около которого, вечно его облюбовывая, похаживает вечно несытый, но вечно жрущий ташкентец. Но училищ и библиотек все-таки не найдете.
Наш Ташкент, о котором мы ведем здесь речь, находится там, где дерутся и бьют.
Вчера я был в театре, в самом аристократическом из всех - в итальянской опере - и вдруг увидел ташкентца, и что всего удивительнее - ташкентца-француза (оказалось, что это был генерал Флери). Скулы его были развиты необычайно, нос орлиный, зубы стиснуты, глаза искали. Что-то безнадежное сказывалось в этой сухой и мускулистой фигуре, как будто там, внутри, все давно застыло и умерло. Разумеется, кроме чувства плотоядности. Я инстинктивно обратился к моему соседу и с волнением, как будто хотел его предостеречь, сказал:
- Посмотрите, какой ташкентец!
Сосед с удивлением взглянул сначала на меня, потом в ту сторону, в которую я указывал; затем начал всматриваться-всматриваться и наконец пожал мне руку, как будто в самом деле я избавил его от беды.
Из этого я заключил, что, кроме тех границ, которых невозможно определить, Ташкент существует еще и за границею (каламбур плохой, но пускай он останется, благо понятен).
Переходя от одного умозаключения к другому, я пришел к догадке, что даже такие формы, которые, по-видимому, свидетельствуют о присутствии цивилизации, не всегда могут служить ручательством, что Ташкент изгиб. Ташкент удобно мирится с железными дорогами, с устностью, гласностью, одним словом, со всеми выгодами, которыми, по всей справедливости, гордится так называемая цивилизация. Прибавьте только к этим выгодам самое маленькое слово: фюить! - и вы получите такой Ташкент, лучше которого желать не надо.
Истинный Ташкент устраивает свою храмину в нравах и в сердце человека. Всякий, кто видит в семейном очаге своего ближнего не огражденное место, а арену для веселонравных похождений, есть ташкентец; всякий, кто в физиономии своего ближнего видит не образ божий, а ток, на котором может во всякое время молотить кулаками, есть ташкентец; всякий, кто, не стесняясь, швыряет своим ближним, как неодушевленною вещью, кто видит в нем лишь материал, на котором можно удовлетворять всевозможным проказливым движениям, есть ташкентец. Человек, рассуждающий, что вселенная есть не что иное, как выморочное пространство, существующее для того, чтоб на нем можно было плевать во все стороны, есть ташкентец...
Нравы создают Ташкент на всяком месте; бывают в жизни обществ минуты, когда Ташкент насильно стучится в каждую дверь и становится на неизбежную очередь для всякого существования. Это в особенности чувствуется в эпохи, которые условлено называть переходными. Может быть, именно чувствуется потому, что в подобные минуты рядом с Ташкентом уже зарождается нечто похожее на гражданственность, нечто напоминающее человеку на возможность располагать своими движениями... потихоньку, милостивые государи! потихоньку! Может быть, это "нечто зарождающееся", "нечто намекающее" и делает особенно нестерпимою боль при виде все-таки прямо стоящего Ташкента? Действительно, все это очень возможно; но что же кому за дело до этого! Разве объяснения утешают кого-нибудь? разве они умаляют хоть на каплю переполняющую сердце горечь? Я знаю одно: что никогда, даже в самые глухие, печальные исторические эпохи нельзя себе представить такого количества людей отчаявшихся, людей, махнувших рукою, сколько их видится в эпохи переходные. И рядом с этими отчаявшимися сколько людей, все позабывших, все в себе умертвивших... все, кроме бесконечного аппетита!
Я, конечно, был бы очень рад, если б мог, начиная этот ряд характеристик, сказать: читатель! смотри, вот издыхающий Ташкент! но, увы! я не имею в запасе даже этого утешения! Конечно, я знаю, что есть какой-то Ташкент, который умирает, но в то же время знаю, что есть и Ташкент, который нарождается вновь. Эта преемственность Ташкентов, поистине, пугает меня. Везде шаткость, везде сюрприз. Я вижу людей, работающих в пользу идей несомненно скверных и опасных и сопровождающих свою работу возгласом: "Пади! задавлю!" и вижу людей, работающих в пользу идей справедливых и полезных, но тоже сопровождающих свою работу возгласом: "пади! задавлю!" Я не вижу рамок, тех драгоценных рамок, в которых хорошее могло бы упразднять дурное без заушений, без возгласов, обещающих задавить. Мне скажут на это: всему причиной Ташкент древний, Ташкент установившийся и окрепший. Пожалуй, я и на это согласен. Что Ташкент порождает Ташкент - в этом нет ничего невероятного, но ведь это только доказывает, что и пессимисты, усматривающие в будущем достаточно длинный ряд Ташкентов, тоже не совсем неправы в своей безнадежности. Утешительного в этом объяснении немного.
Этот порочный круг не может не огорчать. Когда видишь такое общественное положение, в котором один Ташкент упраздняется только по милости возникновения другого Ташкента, то сердце невольно сжимается и делается вещуном чего-то недоброго. Говорят: новый Ташкент необходим только для того, чтобы стереть следы старого; как скоро он выполнит эту задачу, то перестанет быть Ташкентом. На это я могу ответить только: да, это рассуждение очень ободрительное; но и за всем тем я ни на йоту не усилю моего легковерия, и не надену узды на мои сомнения. Всюду, куда я ни обращаю мои взоры, я вижу: с одной стороны, упорствующую безазбучность; с другой - увеличивающийся аппетит и возрастающую затейливость требований для удовлетворения его. Ничто так не прихотливо, как Ташкент, твердо решившийся не выходить из безазбучности и в то же время уже порастлившийся тонкою примесью цивилизации. Пирог, начиненный устностью и гласностью, - помилуйте! да это такое объеденье, что век его ешь - и век сыт не будешь! Тут-то и лестно размахнуться, когда размах сопровождается какими-то пикантными видимостями, как будто препятствующими, а в сущности едва ли не споспешествующими. Ведь и из опыта известно, что нарезное ружье стреляет дальше, нежели ружье, у которого дуло имеет внутренность гладкую...
Милостивые государи! если вы не верите в существование: господ ташкентцев, я попросил бы вас выйти на минуту на улицу. Там вы наверное и на каждом шагу насладитесь такого рода разговорами:
- Я бы его, каналью, в бараний рог согнул! - говорит один, - да и жаловаться бы не велел!
- Этого человека четвертовать мало! - восклицает другой.
- На необитаемый остров-с! пускай там морошку сбирает-с! - вопиет третий.
Не думайте, чтоб это были приговоры какого-то жестокого, но все-таки установленного и всеми признанного судилища; нет, это приговоры простых охочих русских людей. Они ходят себе гуляючи по улице, и мимоходом ввертывают в свою безазбучную речь словцо о четвертовании. Иногда они даже не понимают и содержания своих приговоров и измышляют всевозможные казни единственно по простосердечию... Да, читатель, по простосердечию! и ежели ты сомневался, что даже в слове "четвертование" может вкрасться простосердечие, то взгляни на эти самодовольные фигуры, устремляющиеся в клуб обедать, - и убедись!
Меня нередко занимает вопрос: может ли палач обедать? может ли он быть отцом семейства? какую картину должен представлять его семейный быт? ласкает ли он жену свою? гладит ли по голове ребенка? Помнит ли он? то есть помнит ли, что он заплечный мастер?
Признаюсь, я долгое время не мог даже представить себе, чтоб палач имел надобность насыщаться; мне казалось, что он должен быть всегда сыт. Но с тех пор, как я увидел ташкентцев, которые, посулив кому-то четвертование и голодную смерть на необитаемом острове, тут же сряду устремлялись обедать, - мои сомнения сразу покончились. Да, сказал я себе, - это верно: палач может обедать, может иметь семейство, ласкать жену, гладить по голове ребенка! Что нужды, что он сегодня же утром гладил кого-то по спине? - был час и было дело; настал другой час - настало другое дело; в таком-то часу он заплечный мастер, в таком-то - отец семейства, в таком-то - полезный гражданин... Все часы распределены, и у всякого часа есть особенная клетка. Все имеет свою очередь, все идет своим порядком, и, следовательно, все обстоит благополучно...
Но оставим заплечного мастера и займемся нашими ташкентцами, из разряда простодушных.
"Согнуть в бараний рог" - ясно, что эти люди не понимают, как это больно, если они не теряют даже аппетита, выразивши своему ближнему такое странное пожелание. Ясно также, что они и о "необитаемом острове" имеют понятие только по слышанной ими в детстве истории о Робинзоне Крузое. Может быть, им думается, что вот, дескать, Робинзон и в пустыне нашел средства приготовить себе обед и прикрыть свою наготу... Невежды! они не знают даже того, что это история вымышленная! Но в том-то и дело, что есть случаи, когда невежество не только не вредит, но помогает. Во-первых, оно освобождает человека от множества представлений, перед которыми он отступил бы в ужасе, если бы имел отчетливое понятие о их внутренней сущности; во-вторых, оно дозволяет содержать аппетит в постоянно достаточной степени возбужденности. Защищенный бронею невежества, чего может устыдиться гулящий русский человек? - того ли, что в произнесенных им сейчас угрозах нельзя усмотреть ничего другого, кроме бессмысленного бреха? но почем же вы знаете, что он и сам не смотрит на все свои действия, на все свои слова, как на сплошной брех? Он ходит - брешет, ест - брешет. И знает это, и нимало ему не стыдно.
Что тут есть брех - это несомненно. Но дело в том, что вас настигает не одиночный какой-нибудь брех, а целая совокупность брехов. И вдруг вам объявляют, что эта-то совокупность именно и составляет общественное мнение. Сначала вы не верите и усиливаете ваши наблюдения; но мало-помалу сомнения слабеют. Проходит немного времени, и вы уже восклицаете: как это странно, однако ж!.. все брешут!
Все не все; но это не мешает предполагать, что если б, при употреблении некоторых выражений, мы давали место элементу сознательности, то дело от этого едва ли бы проиграло.
Возьмем для примера хоть одно такое выражение: согнуть в бараний рог. Что нужно сделать, чтобы выполнить эту угрозу? нужно перегнуть человека почти вчетверо, и притом так, чтоб головой он упирался в живот, и чтоб потом ноги через голову перекинулись бы на спину. Тогда только образуется довольно правильное кольцо, обвившееся само около себя и представляющее подобие бараньего рога. Возможно ли подобное предприятие? - по совести, это сказать нельзя. Я уверен, что человек умрет немедленно, как только начнут пригибать его голову с теми усилиями, какие необходимы для подобной операции. Когда он умрет, конечно, уже можно будет и пригибать и наматывать как угодно, но удовольствия в этом занятии не будет. Какая польза оперировать над трупом, который не может даже выразить, что он ценит делаемые по поводу его усилия? По-моему, если уж оперировать, так оперировать над живым человеком, который может и чувствовать, и слегка нагрубить, и в то же время не лишен способности произвести правильную оценку...
Но, скажут мне, как же вы не понимаете, что выражение "в бараний рог согнуть" есть выражение фигуральное? Знаю я это, милостивые государи! знаю, что это даже просто брех. Но не могу не огорчаться, что в нашу и без того не очень богатую речь постепенно вкрадывается такое ужасное множество брехов самых пошлых, самых вредных. По моему мнению, не мешало бы подумать и о том, чтобы освободиться от них.
Итак, Ташкент может существовать во всякое время и на всяком месте. Не знаю, убедился ли в этом читатель мой, но я убежден настолько, что считаю себя даже вполне компетентным, чтобы написать довольно подробную картину нравов, господствующих в этой отвлеченной стране. Таким образом, я нахожу возможным изобразить:
ташкентца, цивилизующего in partibus; {в стране неверных.}
ташкентца, цивилизующего внутренности;
ташкентца, разрабатывающего собственность казенную (в просторечии - казнокрад);
ташкентца, разрабатывающего собственность частную (в просторечии - вор);
ташкентца промышленного;
ташкентца, разрабатывающего смуту внешнюю;
ташкентца, разрабатывающего смуту внутреннюю;
и так далее, почти до бесконечности.
Очень часто эти люди весьма различны по виду; но у всех имеется один соединительный крик:
Жрать!!»
* * * * * * * * * * * * * * * *
[/Цитата!]
* * * * * * * * * * * * * * * *
« Однажды я собственными ушами слышал следующий разговор:
- Дайте срок! - говорил некто, - вот там-то (имярек) должны произойти на днях серьезные замешательства - без нас дело не обойдется!
- Шагу без нас не сделают! - ораторствовал другой, - только зевать в этом деле не следует, не то как раз перебьют дорогу!
Я полюбопытствовал взглянуть: мимо меня проходили не люди, а нечто вроде горилл, способных раздробить зубами дуло ружья. У каждого из них, наверное, восприемницей была управа благочиния, - не та, которая имеет местопребывание на Садовой улице, а та, которая издревле подстерегает рождение охочего русского человека и тотчас же принимает его в свои недра, чтоб не выпустить оттуда никогда.
В другой раз я слышал другой разговор:
- Слышали? нигилисты-то!.. ведь это, батюшка, клад!
- Клад-то клад; только зевать в этом деле не нужно, а следует раз-раз-раз... вашему превосходительству имею честь явиться!
Я взглянул: передо мною были те же гориллы.
В третий раз:
- Взял и ухватил! Потому, сударь, что в этом деле главное - ухватить! Даже ума не требуется! Кому следует вручил, с кого следует получил! Ухватил - и баста!
- Ухватить-то ухватил; только зевать тоже не следует, потому что нашего брата нонче ой-ой как расплодилось!
Опять гориллы...
Чего хотели эти человекообразные? чему они радовались? С чем, с какими орудиями они приступали к действию? Вот эти-то вопросы и следует предлагать себе всякий раз, когда присутствуешь при подобного рода рассуждениях и разговорах. Если этих вопросов не будет, вся соль рассуждений утратится, а вместе с тем утратится и смысл общего течения жизни. Очень часто мы проходим, слышим, смотрим, и нимало не вдумываемся в то, мимо чего проходим, что слышим, на что смотрим. В большей части случаев конкретность поражает наши чувства скорее машинально, нежели сознательно, и вследствие этого явления, по малой мере сомнительные, кажутся обыкновенными, чуть не доблестными. Обнажим их от покровов обыденности, дадим место сомнениям, поставим в упор вопрос: кто вы такие? откуда? - и мы можем заранее сказать себе, что наше сердце замрет от ужаса при виде праха, который поднимется от одного сознательного прикосновения к ним...
Вопрошать всегда следует, хотя бы проходящее перед нашими глазами явление представлялось обыденным или даже совсем посторонним. Говорят, что излишние вопросы прибавляют излишнюю горечь в жизни, что отсутствие вопросов предохраняет от состояния бессменного страха, в котором очутился бы человек, если б он всегда видел вещи в их действительном, беспокровном виде. Это правда; но правда и то, что ведь вслед за страхом сама собою приходит и охота освободиться от него, а это уже выигрыш несомненный. Поэтому следует раз навсегда сказать себе, что в мире общественных отношений нет ничего обыденного, а тем менее постороннего. Все нас касается, касается не косвенно, а прямо, и только тогда мы успеем покорить свои страхи, когда уловим интимный тон жизни или, иначе, когда мы вполне усвоим себе обычай вопрошать все без изъятия явления, которые она производит.
Чего хотели упомянутые выше люди? - этот вопрос разрешается одним словом:
Жрать!!
Жрать что бы то ни было, ценою чего бы то ни было!
Жгучая мысль об еде не дает покоя безазбучным; она день и ночь грызет их существование. Как добыть еду? - в этом весь вопрос. К счастию, есть штука, называемая безазбучным просвещением, которая ничего не требует, кроме цепких рук и хорошо развитых инстинктов плотоядности, - вот в эту-то штуку они и вгрызаются всею силою своих здоровых зубов...
Отрицать чье бы то ни было право на еду невозможно. Но нужно сознаться, что иногда это право разрастается до таких размеров, за которыми уже следует опасность. Дело в том, что безазбучный ташкентец требует еды не только некупленной, но и беспрерывно возобновляющейся; он никогда не довольствуется одним куском, но, проглатывая этот кусок, уже усматривает другой. Чем больше он ест, тем больше он голоден, и это объясняется тем естественнее, что он даже утратил привычку утолять свой голод порядочным образом. Он не ест, а закусывает, хватая урывками, на лету; вот почему беспрерывное его закусыванье не бросается в глаза. Еда падает словно в пропасть. Закусывая и перехватывая, ташкентец неприметно истребляет целые массы всякого рода туш, и, к удивлению, это нимало не утучняет его. В том-то и заключается ужас, который возбуждает этот человек, что он никогда не скажет: я сыт!
Если нам не кажутся странными некоторые радости, если мы не останавливаемся в оцепенении перед некоторыми надеждами, то это потому только, что мы не даем себе труда анализировать их внутреннее содержание. А между тем в этих случаях чье-то счастие всегда основано на чьем-то несчастии, чья-то надежда всегда равносильна чьему-то отчаянью. Сомнение здесь тем более непростительно, что достаточно самого поверхностного обзора подобных личностей, чтобы почувствовать себя неспокойно. Одни идут медленно, глядят угрюмо и строго, шевелят челюстями, скрипят зубами, как будто говорят: дай срок! перекушу я тебе когда-нибудь горло! Другие виляют, поражают своею юркостью и самым наивным образом изыскивают способы снять с вас сюртук, а в случае надобности и лишить вас мимоходом жизни. Смотрите внимательнее - и, наверное, вы сделаете такие открытия, которые непременно принесут пользу. От вас не ускользнут ни судорожные подергиванья рук, ни блудящие огоньки, которыми, по временам, искрятся мутные глаза, ни мгновенные перекаты голоса; одним словом, ничего из того, что вы до сей минуты считали мелочью. Этого достаточно будет, чтоб обогатить ваш ум познаниями и раскрыть сущность явления, дотоле загадочного. Вы приучитесь наблюдать за собою, вы не дадите подкупить себя простодушною обыденностью. В вашу душу проникнет страх, но повторяю: это здоровый страх, потому что он приводит за собой решимость во что бы ни стало освободиться от него.
Нет ничего опаснее обыденности, именно потому, что она примелькивается нашему взору. Мотается перед нами дрянной человечишко, и мы не спрашиваем даже себя: кого-то он оборвал? Кого-то заживо освежевал? Кого-то проглотил? Мы ждем, чтоб нам объявили об этом с церемонией, то есть чтоб тут был и приговор суда, и эшафот, и заплечный мастер. Только тогда, на месте казни, всматриваясь в эту несытую фигуру, мы говорим себе: "Каков! а я еще вчера видел, как он шнырил по улицам!" Но даже и это не всегда вразумляет нас, ибо, сказавши себе такое назидание, мы тут же опять вступаем на торную дорогу, опять завязываем себе глаза, и не расстаемся с нашей повязкой до тех пор, покуда новая церемония с эшафотом и заплечным мастером насильно не сорвет ее.
Понять известное явление значит уже обобщить его, значит осуществить его для себя не в одной какой-нибудь частности, а в целом ряде таковых, хотя бы они, на поверхностный взгляд, имели между собой мало общего. Понять же явление вредное, порочное - значит наполовину предостеречь себя от него. Вот почему я прошу читателя убедиться, что название "ташкентцы" отнюдь не следует принимать в буквальном смысле. О! если б все ташкентцы нашли себе убежище в Ташкенте! Мы могли бы сказать тогда: "Ташкент есть страна, населенная вышедшими из России, за ненадобностью, ташкентцами". Но теперь - разве мы можем по совести утверждать это? разве мы можем указать наверное, где начинаются границы нашего Ташкента и где они кончаются? не живут ли господа ташкентцы посреди нас? не рыскают ли стадами по весям и градам нашим?
И ведь никто-то, никто не признает их за ташкентцев, а все видят лишь добродушных малых, которым до смерти хочется есть...
Ташкент, как термин географический, есть страна, лежащая на юго-восток от Оренбургской губернии. Это классическая страна баранов, которые замечательны тем, что к стрижке ласковы и после оголения вновь обрастают с изумительной быстротой. Кто будет их стричь - к этому вопросу они, повидимому, равнодушны, ибо знают, что стрижка есть, нечто неизбежное в их жизни. Как только они завидят, что вдали грядет человек стригущий и бреющий, то подгибают под себя ноги и ждут...
Как термин отвлеченный, Ташкент есть страна, лежащая всюду, где бьют по зубам и где имеет право гражданственности предание о Макаре, телят не гоняющем. Если вы находитесь в городе, о котором в статистических таблицах сказано: жителей столько-то, приходских церквей столько-то, училищ нет, библиотек нет, богоугодных заведений нет, острог один и т. д., - вы можете сказать без ошибки, что находитесь в самом сердце Ташкента. Наверное, вы найдете тут и просветителей и просвещаемых, услышите крики: "ай! ай!", свидетельствующие о том, что корни учения горьки, а плоды его сладки, и усмотрите того классического, в поте лица снискивающего свою лебеду, человека, около которого, вечно его облюбовывая, похаживает вечно несытый, но вечно жрущий ташкентец. Но училищ и библиотек все-таки не найдете.
Наш Ташкент, о котором мы ведем здесь речь, находится там, где дерутся и бьют.
Вчера я был в театре, в самом аристократическом из всех - в итальянской опере - и вдруг увидел ташкентца, и что всего удивительнее - ташкентца-француза (оказалось, что это был генерал Флери). Скулы его были развиты необычайно, нос орлиный, зубы стиснуты, глаза искали. Что-то безнадежное сказывалось в этой сухой и мускулистой фигуре, как будто там, внутри, все давно застыло и умерло. Разумеется, кроме чувства плотоядности. Я инстинктивно обратился к моему соседу и с волнением, как будто хотел его предостеречь, сказал:
- Посмотрите, какой ташкентец!
Сосед с удивлением взглянул сначала на меня, потом в ту сторону, в которую я указывал; затем начал всматриваться-всматриваться и наконец пожал мне руку, как будто в самом деле я избавил его от беды.
Из этого я заключил, что, кроме тех границ, которых невозможно определить, Ташкент существует еще и за границею (каламбур плохой, но пускай он останется, благо понятен).
Переходя от одного умозаключения к другому, я пришел к догадке, что даже такие формы, которые, по-видимому, свидетельствуют о присутствии цивилизации, не всегда могут служить ручательством, что Ташкент изгиб. Ташкент удобно мирится с железными дорогами, с устностью, гласностью, одним словом, со всеми выгодами, которыми, по всей справедливости, гордится так называемая цивилизация. Прибавьте только к этим выгодам самое маленькое слово: фюить! - и вы получите такой Ташкент, лучше которого желать не надо.
Истинный Ташкент устраивает свою храмину в нравах и в сердце человека. Всякий, кто видит в семейном очаге своего ближнего не огражденное место, а арену для веселонравных похождений, есть ташкентец; всякий, кто в физиономии своего ближнего видит не образ божий, а ток, на котором может во всякое время молотить кулаками, есть ташкентец; всякий, кто, не стесняясь, швыряет своим ближним, как неодушевленною вещью, кто видит в нем лишь материал, на котором можно удовлетворять всевозможным проказливым движениям, есть ташкентец. Человек, рассуждающий, что вселенная есть не что иное, как выморочное пространство, существующее для того, чтоб на нем можно было плевать во все стороны, есть ташкентец...
Нравы создают Ташкент на всяком месте; бывают в жизни обществ минуты, когда Ташкент насильно стучится в каждую дверь и становится на неизбежную очередь для всякого существования. Это в особенности чувствуется в эпохи, которые условлено называть переходными. Может быть, именно чувствуется потому, что в подобные минуты рядом с Ташкентом уже зарождается нечто похожее на гражданственность, нечто напоминающее человеку на возможность располагать своими движениями... потихоньку, милостивые государи! потихоньку! Может быть, это "нечто зарождающееся", "нечто намекающее" и делает особенно нестерпимою боль при виде все-таки прямо стоящего Ташкента? Действительно, все это очень возможно; но что же кому за дело до этого! Разве объяснения утешают кого-нибудь? разве они умаляют хоть на каплю переполняющую сердце горечь? Я знаю одно: что никогда, даже в самые глухие, печальные исторические эпохи нельзя себе представить такого количества людей отчаявшихся, людей, махнувших рукою, сколько их видится в эпохи переходные. И рядом с этими отчаявшимися сколько людей, все позабывших, все в себе умертвивших... все, кроме бесконечного аппетита!
Я, конечно, был бы очень рад, если б мог, начиная этот ряд характеристик, сказать: читатель! смотри, вот издыхающий Ташкент! но, увы! я не имею в запасе даже этого утешения! Конечно, я знаю, что есть какой-то Ташкент, который умирает, но в то же время знаю, что есть и Ташкент, который нарождается вновь. Эта преемственность Ташкентов, поистине, пугает меня. Везде шаткость, везде сюрприз. Я вижу людей, работающих в пользу идей несомненно скверных и опасных и сопровождающих свою работу возгласом: "Пади! задавлю!" и вижу людей, работающих в пользу идей справедливых и полезных, но тоже сопровождающих свою работу возгласом: "пади! задавлю!" Я не вижу рамок, тех драгоценных рамок, в которых хорошее могло бы упразднять дурное без заушений, без возгласов, обещающих задавить. Мне скажут на это: всему причиной Ташкент древний, Ташкент установившийся и окрепший. Пожалуй, я и на это согласен. Что Ташкент порождает Ташкент - в этом нет ничего невероятного, но ведь это только доказывает, что и пессимисты, усматривающие в будущем достаточно длинный ряд Ташкентов, тоже не совсем неправы в своей безнадежности. Утешительного в этом объяснении немного.
Этот порочный круг не может не огорчать. Когда видишь такое общественное положение, в котором один Ташкент упраздняется только по милости возникновения другого Ташкента, то сердце невольно сжимается и делается вещуном чего-то недоброго. Говорят: новый Ташкент необходим только для того, чтобы стереть следы старого; как скоро он выполнит эту задачу, то перестанет быть Ташкентом. На это я могу ответить только: да, это рассуждение очень ободрительное; но и за всем тем я ни на йоту не усилю моего легковерия, и не надену узды на мои сомнения. Всюду, куда я ни обращаю мои взоры, я вижу: с одной стороны, упорствующую безазбучность; с другой - увеличивающийся аппетит и возрастающую затейливость требований для удовлетворения его. Ничто так не прихотливо, как Ташкент, твердо решившийся не выходить из безазбучности и в то же время уже порастлившийся тонкою примесью цивилизации. Пирог, начиненный устностью и гласностью, - помилуйте! да это такое объеденье, что век его ешь - и век сыт не будешь! Тут-то и лестно размахнуться, когда размах сопровождается какими-то пикантными видимостями, как будто препятствующими, а в сущности едва ли не споспешествующими. Ведь и из опыта известно, что нарезное ружье стреляет дальше, нежели ружье, у которого дуло имеет внутренность гладкую...
Милостивые государи! если вы не верите в существование: господ ташкентцев, я попросил бы вас выйти на минуту на улицу. Там вы наверное и на каждом шагу насладитесь такого рода разговорами:
- Я бы его, каналью, в бараний рог согнул! - говорит один, - да и жаловаться бы не велел!
- Этого человека четвертовать мало! - восклицает другой.
- На необитаемый остров-с! пускай там морошку сбирает-с! - вопиет третий.
Не думайте, чтоб это были приговоры какого-то жестокого, но все-таки установленного и всеми признанного судилища; нет, это приговоры простых охочих русских людей. Они ходят себе гуляючи по улице, и мимоходом ввертывают в свою безазбучную речь словцо о четвертовании. Иногда они даже не понимают и содержания своих приговоров и измышляют всевозможные казни единственно по простосердечию... Да, читатель, по простосердечию! и ежели ты сомневался, что даже в слове "четвертование" может вкрасться простосердечие, то взгляни на эти самодовольные фигуры, устремляющиеся в клуб обедать, - и убедись!
Меня нередко занимает вопрос: может ли палач обедать? может ли он быть отцом семейства? какую картину должен представлять его семейный быт? ласкает ли он жену свою? гладит ли по голове ребенка? Помнит ли он? то есть помнит ли, что он заплечный мастер?
Признаюсь, я долгое время не мог даже представить себе, чтоб палач имел надобность насыщаться; мне казалось, что он должен быть всегда сыт. Но с тех пор, как я увидел ташкентцев, которые, посулив кому-то четвертование и голодную смерть на необитаемом острове, тут же сряду устремлялись обедать, - мои сомнения сразу покончились. Да, сказал я себе, - это верно: палач может обедать, может иметь семейство, ласкать жену, гладить по голове ребенка! Что нужды, что он сегодня же утром гладил кого-то по спине? - был час и было дело; настал другой час - настало другое дело; в таком-то часу он заплечный мастер, в таком-то - отец семейства, в таком-то - полезный гражданин... Все часы распределены, и у всякого часа есть особенная клетка. Все имеет свою очередь, все идет своим порядком, и, следовательно, все обстоит благополучно...
Но оставим заплечного мастера и займемся нашими ташкентцами, из разряда простодушных.
"Согнуть в бараний рог" - ясно, что эти люди не понимают, как это больно, если они не теряют даже аппетита, выразивши своему ближнему такое странное пожелание. Ясно также, что они и о "необитаемом острове" имеют понятие только по слышанной ими в детстве истории о Робинзоне Крузое. Может быть, им думается, что вот, дескать, Робинзон и в пустыне нашел средства приготовить себе обед и прикрыть свою наготу... Невежды! они не знают даже того, что это история вымышленная! Но в том-то и дело, что есть случаи, когда невежество не только не вредит, но помогает. Во-первых, оно освобождает человека от множества представлений, перед которыми он отступил бы в ужасе, если бы имел отчетливое понятие о их внутренней сущности; во-вторых, оно дозволяет содержать аппетит в постоянно достаточной степени возбужденности. Защищенный бронею невежества, чего может устыдиться гулящий русский человек? - того ли, что в произнесенных им сейчас угрозах нельзя усмотреть ничего другого, кроме бессмысленного бреха? но почем же вы знаете, что он и сам не смотрит на все свои действия, на все свои слова, как на сплошной брех? Он ходит - брешет, ест - брешет. И знает это, и нимало ему не стыдно.
Что тут есть брех - это несомненно. Но дело в том, что вас настигает не одиночный какой-нибудь брех, а целая совокупность брехов. И вдруг вам объявляют, что эта-то совокупность именно и составляет общественное мнение. Сначала вы не верите и усиливаете ваши наблюдения; но мало-помалу сомнения слабеют. Проходит немного времени, и вы уже восклицаете: как это странно, однако ж!.. все брешут!
Все не все; но это не мешает предполагать, что если б, при употреблении некоторых выражений, мы давали место элементу сознательности, то дело от этого едва ли бы проиграло.
Возьмем для примера хоть одно такое выражение: согнуть в бараний рог. Что нужно сделать, чтобы выполнить эту угрозу? нужно перегнуть человека почти вчетверо, и притом так, чтоб головой он упирался в живот, и чтоб потом ноги через голову перекинулись бы на спину. Тогда только образуется довольно правильное кольцо, обвившееся само около себя и представляющее подобие бараньего рога. Возможно ли подобное предприятие? - по совести, это сказать нельзя. Я уверен, что человек умрет немедленно, как только начнут пригибать его голову с теми усилиями, какие необходимы для подобной операции. Когда он умрет, конечно, уже можно будет и пригибать и наматывать как угодно, но удовольствия в этом занятии не будет. Какая польза оперировать над трупом, который не может даже выразить, что он ценит делаемые по поводу его усилия? По-моему, если уж оперировать, так оперировать над живым человеком, который может и чувствовать, и слегка нагрубить, и в то же время не лишен способности произвести правильную оценку...
Но, скажут мне, как же вы не понимаете, что выражение "в бараний рог согнуть" есть выражение фигуральное? Знаю я это, милостивые государи! знаю, что это даже просто брех. Но не могу не огорчаться, что в нашу и без того не очень богатую речь постепенно вкрадывается такое ужасное множество брехов самых пошлых, самых вредных. По моему мнению, не мешало бы подумать и о том, чтобы освободиться от них.
Итак, Ташкент может существовать во всякое время и на всяком месте. Не знаю, убедился ли в этом читатель мой, но я убежден настолько, что считаю себя даже вполне компетентным, чтобы написать довольно подробную картину нравов, господствующих в этой отвлеченной стране. Таким образом, я нахожу возможным изобразить:
ташкентца, цивилизующего in partibus; {в стране неверных.}
ташкентца, цивилизующего внутренности;
ташкентца, разрабатывающего собственность казенную (в просторечии - казнокрад);
ташкентца, разрабатывающего собственность частную (в просторечии - вор);
ташкентца промышленного;
ташкентца, разрабатывающего смуту внешнюю;
ташкентца, разрабатывающего смуту внутреннюю;
и так далее, почти до бесконечности.
Очень часто эти люди весьма различны по виду; но у всех имеется один соединительный крик:
Жрать!!»
* * * * * * * * * * * * * * * *
[/Цитата!]
четверг, 12 апреля 2012
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Посмотрел тест на оперделение "психологического возраста". Ранее давно когда то пробовал нечто подобное, и тогда хоть и получился результат значительно выше чем есть возраст на самом деле, но не на столько много. Хотя с другой стороны это как поглядеть. С одной стороны наоборот получилось даже мало.
Пройти "Тест на определение психологического возраста" здесь
Я прошел тест "Ваш психологический возраст"
| Ваш психологический возраст - Результаты теста | |
Ваш психологический возраст равен 42. | |
| Вы взрослый зрелый человек. Вероятно принимаете взвешенные решения! Наслаждайтесь жизнью! | |
воскресенье, 01 апреля 2012
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
*** Немного копи пасты >>> ***
КАК НАС ТРАВЯТ (по материалам газеты "Горькая правда")
Автор Влада ЛЕПКЕ
КОЕ-ЧТО О "ЦИВИЛИЗОВАННОМ" ГЕНОЦИДЕ
На прилавках фруктовых магазинов, киосков и лотках - зрелые, крупные, дорогие яблоки всех знакомых нам сортов. Да еще такие свежие, словно их только вчера сорвали с деревьев. Что за невидаль? Откуда они?
- Не вздумайте покупать, - шепчет знакомый биолог. - Вы лучше внимательно присмотритесь к ним...
Да, действительно, что-то не так. Есть что-то мертвое и настораживающее в этих красивых и неувядших яблоках. А если всмотреться, заметен пятнистый сизый налет. И все же велик соблазн
попробовать. Попробуем. Ощущение омертвелости плодов только усиливается: ни вкуса, ни запаха, ни живой сочности. Биолог продолжает объяснять:
- Нормальные яблоки к этому времени давно бы уже увяли, присохли или сгнили. Этих же гниль не берет даже в тридцатиградусную жару, потому что насыщены они высококонцентрированными консервантами. Но если консервант убивает гнилостные бактерии, то он же убивает и клетки организма и кишечную бактерицидную среду. Последствия очевидные -
утрата иммунологических способностей, язвенные и опухолевые процессы.
Кроме консервантов, яблоки - да и не только яблоки, а и клубника, и виноград, и многие другие фрукты - для долговременного хранения покрываются эмульсионной пленкой. Мало нам нитратов, нитритов, пестицидов с гербицидами, так нате вам еще и консерванты с эмульсией!
Мы даже не знаем, урожаем какого года являются эти яблоки: 95-го, 94-го или, может быть, даже 93-го?
Свежие фрукты - лишь малая часть тех продуктов, которые с помощью консервантов могут долго путешествовать по всем и всяческим мировым рынкам, привлекая неискушенных покупателей то красочными упаковками, то аппетитным видом. Розовые сосиски, невесть какие колбасы и салями, рыбные суфле и палочки, лоснящаяся в обертках курага и изюм, эссенцированные воды и не горкнувшие от долгого хранения растительные масла - все ли знают, какой отравой подчас все это напичкано!
Но не подумайте, ради бога, что все эти продукты завозятся к нам с тайным умыслом поскорее освободить нас от бренного существования и отправить в Эдем питаться райскими яблочками. Отнюдь. Убивая, нас предупреждают об этом, о чем свидетельствует предлагаемый вашему вниманию, дорогие читатели, сертификат "Азбука потребителя". Ознакомившись с ним, вы
убедитесь в степени доброкачественности импортируемой в СНГ продукции. Большинство символов, нанесенных на упаковках товаров, фактически выносят смертный приговор их потребителям: "сомнителен", "опасен", "очень опасен", "запрещен", "канцероген", "противопоказан"...
Испытываешь холодный ужас, увидев на коробочке голландского масла "Corona" символы Е-160А ("опасен"), Е-330 ("канцероген"). Бог ты мой, а, сколько же я съел этого проклятого эрзац масла!
АЗБУКА ПОТРЕБИТЕЛЯ
Покупая импортную продукцию, прежде всего, внимательно изучите символы, нанесенные на упаковку. Известно, что одна и та же компания может производить три категории одного и того же продукта:
1-я - для внутреннего потребителя (в индустриально развитой стране)
2-я - для экспорта в другие развитые государства
3-я - с наихудшими качественными параметрами для вывоза в развивающиеся страны, в том числе и к нам. К этой категории относится 80% продуктов питания, сигарет, напитков, а также 90% медикаментов. Это фирмы на Багамах, Кипре, Филиппинах, Мальте, Пуэрто-Рико, Сенегале, Израиле, Марокко, Австралии, Кении, Голландии, Германии, Швейцарии, Турции, ЮАР.
На таких продуктах ставится специальная маркировка, которая указывает на то, что товар произведен с использованием опасных для здоровья консервантов. Это буква Е и трехзначная цифра. Так, кола и маргарин, произведенные в Голландии, Германии и поставляемые к нам,
консервированы ракообразующим эмульгатом, обозначенным на упаковке символом Е 330. Эта продукция запрещена в высокоразвитых странах. Производитель, честно предупреждая потребителя, как бы говорит: "Вы сами вольны решить, покупать этот товар, который стоит дешевле, или предпочесть ему безупречный, но подороже".
Мы приводим таблицу вышеупомянутых индексов. Если на этикетке Вы найдете цифры, не вошедшие в таблицу, значит, все в порядке - товар безупречный.
Е 102 Опасен
Е 141 Сомнителен
Е 226 Нарушает пищеварение
Е 330 Канцероген
Е 103 Запрещен
Е 142 Канцероген
Е 230 Нарушает функции кожи
Е 338 Нарушает пищеварение
Е 104 Сомнителен
Е 150 Сомнителен
Е 231 Нарушает функции кожи
Е 340 Нарушает пищеварение
Е 105 Запрещен
Е 151 Сомнителен
Е 232 Нарушает функции кожи
Е 341 Нарушает пищеварение
Е 106 Запрещен
Е 152 Запрещен
Е 233 Нарушает функции кожи
Е 407 Нарушает пищеварение
Е 110 Опасен
Е 160А Опасен
Е 239 Канцероген
Е 450 Нарушает пищеварение
Е 111 Запрещен
Е 161 Сомнителен
Е 240 Сомнителен
Е 450 А Опасен
Е 120 Запрещен
Е 171 Сомнителен
Е 241 Сомнителен
Е 453 Нарушает пищеварение
Е 122 Сомнителен
Е 173 Сомнителен
Е 250 Противопоказан при гипертонии
Е 455 Нарушает пищеварение
Е 123 Очень опасен
Е 180 Сомнителен
Е 251 Противопоказан при гипертонии
Е 456 Нарушает пищеварение
Е 124 Опасен
Е 191 Запрещен
Е 252 Противопоказан при гипертонии
Е 461 Нарушает пищеварение
Е 125 Запрещен
Е 210 Канцероген
Е 271 Канцероген
Е 462 Нарушает пищеварение
Е 126 Запрещен
Е 215 Канцероген
Е 311 Вызывает сыпь
Е 463 Нарушает пищеварение
Е 127 Опасен
Е 220 Разрушает витамин Б1
Е 312 Вызывает сыпь
Е 465 Нарушает пищеварение
Е 130 Запрещен
Е 221 Нарушает пищеварение
Е 320 Содержит много холестерина
Е 477 Сомнителен
Е 131 Канцероген
Е 224 Нарушает пищеварение
Е 321 Содержит много холестерина
*** <<< Копи паста ***
КАК НАС ТРАВЯТ (по материалам газеты "Горькая правда")
Автор Влада ЛЕПКЕ
КОЕ-ЧТО О "ЦИВИЛИЗОВАННОМ" ГЕНОЦИДЕ
На прилавках фруктовых магазинов, киосков и лотках - зрелые, крупные, дорогие яблоки всех знакомых нам сортов. Да еще такие свежие, словно их только вчера сорвали с деревьев. Что за невидаль? Откуда они?
- Не вздумайте покупать, - шепчет знакомый биолог. - Вы лучше внимательно присмотритесь к ним...
Да, действительно, что-то не так. Есть что-то мертвое и настораживающее в этих красивых и неувядших яблоках. А если всмотреться, заметен пятнистый сизый налет. И все же велик соблазн
попробовать. Попробуем. Ощущение омертвелости плодов только усиливается: ни вкуса, ни запаха, ни живой сочности. Биолог продолжает объяснять:
- Нормальные яблоки к этому времени давно бы уже увяли, присохли или сгнили. Этих же гниль не берет даже в тридцатиградусную жару, потому что насыщены они высококонцентрированными консервантами. Но если консервант убивает гнилостные бактерии, то он же убивает и клетки организма и кишечную бактерицидную среду. Последствия очевидные -
утрата иммунологических способностей, язвенные и опухолевые процессы.
Кроме консервантов, яблоки - да и не только яблоки, а и клубника, и виноград, и многие другие фрукты - для долговременного хранения покрываются эмульсионной пленкой. Мало нам нитратов, нитритов, пестицидов с гербицидами, так нате вам еще и консерванты с эмульсией!
Мы даже не знаем, урожаем какого года являются эти яблоки: 95-го, 94-го или, может быть, даже 93-го?
Свежие фрукты - лишь малая часть тех продуктов, которые с помощью консервантов могут долго путешествовать по всем и всяческим мировым рынкам, привлекая неискушенных покупателей то красочными упаковками, то аппетитным видом. Розовые сосиски, невесть какие колбасы и салями, рыбные суфле и палочки, лоснящаяся в обертках курага и изюм, эссенцированные воды и не горкнувшие от долгого хранения растительные масла - все ли знают, какой отравой подчас все это напичкано!
Но не подумайте, ради бога, что все эти продукты завозятся к нам с тайным умыслом поскорее освободить нас от бренного существования и отправить в Эдем питаться райскими яблочками. Отнюдь. Убивая, нас предупреждают об этом, о чем свидетельствует предлагаемый вашему вниманию, дорогие читатели, сертификат "Азбука потребителя". Ознакомившись с ним, вы
убедитесь в степени доброкачественности импортируемой в СНГ продукции. Большинство символов, нанесенных на упаковках товаров, фактически выносят смертный приговор их потребителям: "сомнителен", "опасен", "очень опасен", "запрещен", "канцероген", "противопоказан"...
Испытываешь холодный ужас, увидев на коробочке голландского масла "Corona" символы Е-160А ("опасен"), Е-330 ("канцероген"). Бог ты мой, а, сколько же я съел этого проклятого эрзац масла!
АЗБУКА ПОТРЕБИТЕЛЯ
Покупая импортную продукцию, прежде всего, внимательно изучите символы, нанесенные на упаковку. Известно, что одна и та же компания может производить три категории одного и того же продукта:
1-я - для внутреннего потребителя (в индустриально развитой стране)
2-я - для экспорта в другие развитые государства
3-я - с наихудшими качественными параметрами для вывоза в развивающиеся страны, в том числе и к нам. К этой категории относится 80% продуктов питания, сигарет, напитков, а также 90% медикаментов. Это фирмы на Багамах, Кипре, Филиппинах, Мальте, Пуэрто-Рико, Сенегале, Израиле, Марокко, Австралии, Кении, Голландии, Германии, Швейцарии, Турции, ЮАР.
На таких продуктах ставится специальная маркировка, которая указывает на то, что товар произведен с использованием опасных для здоровья консервантов. Это буква Е и трехзначная цифра. Так, кола и маргарин, произведенные в Голландии, Германии и поставляемые к нам,
консервированы ракообразующим эмульгатом, обозначенным на упаковке символом Е 330. Эта продукция запрещена в высокоразвитых странах. Производитель, честно предупреждая потребителя, как бы говорит: "Вы сами вольны решить, покупать этот товар, который стоит дешевле, или предпочесть ему безупречный, но подороже".
Мы приводим таблицу вышеупомянутых индексов. Если на этикетке Вы найдете цифры, не вошедшие в таблицу, значит, все в порядке - товар безупречный.
Е 102 Опасен
Е 141 Сомнителен
Е 226 Нарушает пищеварение
Е 330 Канцероген
Е 103 Запрещен
Е 142 Канцероген
Е 230 Нарушает функции кожи
Е 338 Нарушает пищеварение
Е 104 Сомнителен
Е 150 Сомнителен
Е 231 Нарушает функции кожи
Е 340 Нарушает пищеварение
Е 105 Запрещен
Е 151 Сомнителен
Е 232 Нарушает функции кожи
Е 341 Нарушает пищеварение
Е 106 Запрещен
Е 152 Запрещен
Е 233 Нарушает функции кожи
Е 407 Нарушает пищеварение
Е 110 Опасен
Е 160А Опасен
Е 239 Канцероген
Е 450 Нарушает пищеварение
Е 111 Запрещен
Е 161 Сомнителен
Е 240 Сомнителен
Е 450 А Опасен
Е 120 Запрещен
Е 171 Сомнителен
Е 241 Сомнителен
Е 453 Нарушает пищеварение
Е 122 Сомнителен
Е 173 Сомнителен
Е 250 Противопоказан при гипертонии
Е 455 Нарушает пищеварение
Е 123 Очень опасен
Е 180 Сомнителен
Е 251 Противопоказан при гипертонии
Е 456 Нарушает пищеварение
Е 124 Опасен
Е 191 Запрещен
Е 252 Противопоказан при гипертонии
Е 461 Нарушает пищеварение
Е 125 Запрещен
Е 210 Канцероген
Е 271 Канцероген
Е 462 Нарушает пищеварение
Е 126 Запрещен
Е 215 Канцероген
Е 311 Вызывает сыпь
Е 463 Нарушает пищеварение
Е 127 Опасен
Е 220 Разрушает витамин Б1
Е 312 Вызывает сыпь
Е 465 Нарушает пищеварение
Е 130 Запрещен
Е 221 Нарушает пищеварение
Е 320 Содержит много холестерина
Е 477 Сомнителен
Е 131 Канцероген
Е 224 Нарушает пищеварение
Е 321 Содержит много холестерина
*** <<< Копи паста ***
четверг, 22 марта 2012
«Ваш взор станет ясным лишь тогда, когда вы сможете заглянуть в свою собственную душу» (Карл Густав Юнг)
Искал саму песню, но оказалось что автором она так и не была спета. Есть только в виде записанного текста, который стоит пожалуй сохранить, чтобы не потерялось! По сколько в нём было найдено возможно что-то, чего не заметив описал сам автор.
Автор В. Высоцкий
"Упрямо я стремлюсь ко дну..."
* * *
Упрямо я стремлюсь ко дну.
Дыханье рвётся, давит уши...
Зачем иду на глубину?
Чем плохо было мне на суше?
Там на земле — и стол, и дом,
Там я и пел, и надрывался.
Я плавал всё же, — хоть с трудом,
Но на поверхности держался.
Линяют страсти под луной
В обыденной воздушной жиже,
А я вплываю в мир иной,
Тем невозвратнее, чем ниже.
Дышу я непривычно ртом.
Среда бурлит, плевать на среду!
Я продвигаюсь, и притом —
Быстрее, в пику Архимеду.
Я потерял ориентир,
Но вспомнил сказки, сны и мифы.
Я открываю новый мир,
Пройдя коралловые рифы.
Коралловые города —
В них многорыбно, но не шумно.
Нема подводная среда,
И многоцветна, и разумна.
Где ты, чудовищная мгла,
Которой матери стращают?
Светло, хотя ни факела,
Ни солнца мглу не освещают.
Всё гениальное, извне
Непонятое — всплеск и шалость —
Спаслось и скрылось в глубине, —
Всё, что гналось и запрещалось.
Дай Бог, я всё же дотону —
Не дам им долго залежаться!
И я вгребаюсь в глубину,
И всё труднее погружаться.
Под черепом — могильный звон,
Давленье мне хребет ломает,
Вода выталкивает вон —
И глубина не принимает.
Я снял с острогой карабин,
Но камень взял — не обессудьте, —
Чтобы добраться до глубин,
До тех пластов, до самой сути.
Я бросил нож — не нужен он:
Там нет врагов, там все мы люди,
Там
каждый, кто вооружён,
Нелеп и глуп, как вошь на блюде.
Сравнюсь с тобой, подводный гриб,
Забудем и чины, и ранги;
Мы снова превратились в рыб,
И наши жабры — акваланги.
Нептун,
ныряльщик с бородой,
Ответь и облегчи мне душу —
Зачем простились мы с водой,
Предпочитая влаге — сушу?
Меня сомненья — чёрт возьми! —
Давно буравами сверлили, —
Зачем мы сделались людьми?
Зачем потом заговорили?
Зачем, живя на четырёх,
Мы встали, распрямивши спины?..
Затем, и это видит Бог,
Чтоб взять каменья и дубины.
Мы умудрились много знать,
Повсюду мест наделать лобных —
И предавать, и распинать,
И брать на крюк себе подобных!
И я намеренно тону,
Зову — "Спасите наши души!"
И если я не дотяну —
Друзья мои, бегите с суши!
Назад — не к горю и беде,
Назад и вглубь — но не ко гробу,
Назад — к прибежищу, к воде,
Назад — в извечную утробу.
Похлопал по плечу трепанг,
Признав во мне свою породу.
И я выплёвываю шланг —
И в лёгкие пускаю воду.
Сомкните стройные ряды!
Покрепче закупорьте уши!
Ушёл один — в том нет беды.
Но я приду по ваши души!
Страшнее Синей Бороды,
Раздувшийся, с лицом кликуши
Утопленник — ещё один
Счастливчик, — убежавший суши.
Автор В. Высоцкий
"Упрямо я стремлюсь ко дну..."
* * *
Упрямо я стремлюсь ко дну.
Дыханье рвётся, давит уши...
Зачем иду на глубину?
Чем плохо было мне на суше?
Там на земле — и стол, и дом,
Там я и пел, и надрывался.
Я плавал всё же, — хоть с трудом,
Но на поверхности держался.
Линяют страсти под луной
В обыденной воздушной жиже,
А я вплываю в мир иной,
Тем невозвратнее, чем ниже.
Дышу я непривычно ртом.
Среда бурлит, плевать на среду!
Я продвигаюсь, и притом —
Быстрее, в пику Архимеду.
Я потерял ориентир,
Но вспомнил сказки, сны и мифы.
Я открываю новый мир,
Пройдя коралловые рифы.
Коралловые города —
В них многорыбно, но не шумно.
Нема подводная среда,
И многоцветна, и разумна.
Где ты, чудовищная мгла,
Которой матери стращают?
Светло, хотя ни факела,
Ни солнца мглу не освещают.
Всё гениальное, извне
Непонятое — всплеск и шалость —
Спаслось и скрылось в глубине, —
Всё, что гналось и запрещалось.
Дай Бог, я всё же дотону —
Не дам им долго залежаться!
И я вгребаюсь в глубину,
И всё труднее погружаться.
Под черепом — могильный звон,
Давленье мне хребет ломает,
Вода выталкивает вон —
И глубина не принимает.
Я снял с острогой карабин,
Но камень взял — не обессудьте, —
Чтобы добраться до глубин,
До тех пластов, до самой сути.
Я бросил нож — не нужен он:
Там нет врагов, там все мы люди,
Там
каждый, кто вооружён,
Нелеп и глуп, как вошь на блюде.
Сравнюсь с тобой, подводный гриб,
Забудем и чины, и ранги;
Мы снова превратились в рыб,
И наши жабры — акваланги.
Нептун,
ныряльщик с бородой,
Ответь и облегчи мне душу —
Зачем простились мы с водой,
Предпочитая влаге — сушу?
Меня сомненья — чёрт возьми! —
Давно буравами сверлили, —
Зачем мы сделались людьми?
Зачем потом заговорили?
Зачем, живя на четырёх,
Мы встали, распрямивши спины?..
Затем, и это видит Бог,
Чтоб взять каменья и дубины.
Мы умудрились много знать,
Повсюду мест наделать лобных —
И предавать, и распинать,
И брать на крюк себе подобных!
И я намеренно тону,
Зову — "Спасите наши души!"
И если я не дотяну —
Друзья мои, бегите с суши!
Назад — не к горю и беде,
Назад и вглубь — но не ко гробу,
Назад — к прибежищу, к воде,
Назад — в извечную утробу.
Похлопал по плечу трепанг,
Признав во мне свою породу.
И я выплёвываю шланг —
И в лёгкие пускаю воду.
Сомкните стройные ряды!
Покрепче закупорьте уши!
Ушёл один — в том нет беды.
Но я приду по ваши души!
Страшнее Синей Бороды,
Раздувшийся, с лицом кликуши
Утопленник — ещё один
Счастливчик, — убежавший суши.